В мэрии Новосибирска на первом этаже есть самая обычная общепитовская столовая – довольно большая по площади и скромная по меню. Знакомые с детства неаппетитные запахи и неприветливые лица персонала. Напрасно задавать вопрос о том, как переваривают это большие городские начальники. Потому что там вы их не увидите.
Для них есть отдельная столовая, даже о местоположении которой знают далеко не все. Не всех туда и пустят. Эта столовая отделана как приличный ресторан: дубовые панели, красивые светильники, дорогая мебель, скатерти на столах. Меню – тоже как для ресторана. Обслуживает посетителей молодая приветливая официантка. В общем всё как у «белых людей».
В число этих людей входят депутаты горсовета, начальники департаментов (кому положен казенный автомобиль с водителем), ну и сам мэр, и его замы. Самое интересное тут – даже не барская обстановка, а то, что цены на барскую еду ниже, чем в общепитовской столовке на небарскую.
Привилегия питаться на уровне «белых людей» не была бы привилегией, если бы за нее пришлось платить как в настоящем ресторане. Такое ведь доступно каждому. Вся фишка – как раз в низких ценах. Эти цены для избранных – на уровне себестоимости, без коммерческой накрутки, что и подчеркивает особый статус больших начальников.
Иными словами, большие начальники и депутаты кормятся здесь за счет муниципалитета, тогда как «чернь» расплачивается в общепитовской столовке по полной программе, вместе с коммерческой накруткой. Именно поэтому простой сотрудник платит за тарелку жиденькой овсяной кашки столько же, сколько депутат за добротный лангет.
Такое же разделение столовых на «белые» и «черные» существует и в других госучреждениях Новосибирска. И я подозреваю, что то же самое есть и в других наших городах.
Понятно, что данное разделение не прописано ни в одном регламенте. Оно осуществляется по неписаным правилам, которые отражают укоренившиеся в сознании стереотипы и взгляды на саму природу власти.
То же самое я неоднократно наблюдал во время всевозможных форумов с участием VIP-персон. Организаторов, конечно же, никто специально не вынуждает разводить участников и гостей по разные стороны буфета в соответствии с их рангами. Просто в мозгах людей циркулирует давний шаблон, будто «большому человеку» не солидно разделять трапезу вместе с простыми людишками. И даже сами людишки очень часто спокойно относятся к такому разделению, считая его вполне допустимой нормой.
Мало ли что может произойти в судьбе человека. Кого-то однажды может одарить фортуна – и очередной счастливчик получит пропуск в ряды элиты.
Но разве может наш трудяга представить себе «достойную жизнь» без тех престижных вещей? Кто оценит его инновационные подвижки с эффективностью? В нашем обществе подобные вещи не канают. Их не выставишь на обозрение. Они не являются маркерами успеха. Специфика расходов по-барски именно в том и заключается, что они самоценны и не направлены на что-то еще. Не являются инвестициями, а потому никогда не отбиваются.
Их значение – не в утилитарности, а в символизме, в ощущении причастности к «белой кости».
Поэтому любой трудяга, став на этот путь (а других путей он просто не знает), выстраивает свои приоритеты как раз в пользу вещей, несущих символическую нагрузку. В ряду затрат они выступают на первый план. Все остальное, любой экономический успех без «престижного обрамления» в его глазах теряет ценность.
Ведь нет ничего приятнее для интеллектуально ограниченного человека, сумевшего зацепить фортуну за рукав, как регулярно демонстрировать «лохам» барский размах своего бытия.
Машина за миллион дает вам основание с аристократическим презрением смотреть на тех, кто катается на машинах за двести тысяч.
Именно поэтому данный синдром подхлестывает большинство людей к тому, чтобы всеми способами продемонстрировать хоть маленькую, но заметную частичку «белой кости» в каком-либо аспекте своего бытия.
В чем угодно – в одежде, в украшениях, в интерьере квартир и т.д.
Но поскольку дистанция в этом аристократическом забеге огромна, тот, кто идет впереди, будет обязательно смотреть на отстающих как на существ более низкого сорта.
Нынешний «барский синдром», достигший своего апогея и распространившийся практически на все слои населения, является очень характерным симптомом масштабного социального разложения и распада. Это – саморазвивающийся процесс, и он неизбежно дойдет до своего логического завершения.
У нас почему-то не придают большого значения тому обстоятельству, насколько колоссальным еще в царской России был разрыв между «благородными» людьми и простонародьем.
Николай Лесков в одной своей статье обращал внимание на то, что в России человек, претендующий на «благородный» статус, никогда не пойдет в кабак, где гуляют простые мужики.
Не только дворяне, но и госслужащие, мечтавшие попасть в ряды элиты, вынуждены были раскошеливаться в дорогих ресторанах, поскольку нахождение в одном заведении с простыми мужиками унижало их достоинство.
Показателен еще один факт. Большие государственные шишки царской России когда-то возражали против развития железнодорожного транспорта на том основании, что благородным людям придется перемещаться в одном подвижном составе вместе с «чернью».
В поздний советский период наши граждане уже совершенно не верили в красивые сказки о чудесном будущем, желая как можно комфортнее устроиться в настоящем. Вот и сейчас мы наблюдаем мощнейшую инерцию тех же устремлений. Разница с советскими временами только в том, что с момента рыночных реформ для этого открылись широченные каналы: «дамбу прорвало»!
Малиновые пиджаки и золотые цепи «новых русских» красноречиво отражали реальную суть перемен. Учитывая, что картину дополняли дорогие рестораны, сауны, бордели, стриптиз-бары и прочие злачные заведения, где принято сорить деньгами, то картинка никак не складывается в пользу становления «классического» западного капитализма.
Скорее наоборот. Возникало ощущение, будто исторический процесс пошел в обратную сторону, словно линия модернизации повернула вспять. Вместо пуританских добродетелей основателей капитализма в Европе – мы увидели неприкрытую демонстрацию роскоши и транжирства. В России резко увеличилось количество праздничных дней, а руководители местных администраций стали постоянно искать повод для помпезных общественных гулянок.
В высшей степени показательно, что к настоящему моменту ритуальное расточительство достигло откровенно варварских масштабов, когда гулянка происходит «при любом раскладе», не взирая на оскудение бюджета и падения уровня жизни.
Сегодняшние рецидивы откровенной архаики не являются результатом умопомрачения отдельно взятого персонажа во власти. Мы наблюдаем вполне закономерное следствие давно оформившейся тенденции.
Образно говоря, перед нами – «обратная волна», откат от социальных итогов модернизации, которые когда-то выразились в резком сокращении дистанции между сословиями. Текущая российская тенденция направлена как раз на увеличение этой дистанции, а в дальнейшем – и на ее юридическое оформление.
Сегодня российская власть почти открытым текстом доносит до общественности нехитрую мысль о своем особом статусе, когда государство народу «ничего не должно».
Отсюда и вся наша экономическая политика, направленная на поощрение невротической тяги к обретению отдельными людьми статуса «белой кости».
Не будем забывать, что люди, представляющие сегодня российский истеблишмент, в большинстве своем вышли из простонародья и в детстве у них не было повода соотносить себя с потомственной аристократией. Войдя во власть, они с маниакальным упорством начали обозначать свой господский статус.
Но каким путем? Единственным для них доступным: экономическим. И с учетом нашей советско-царской традиции он причудливо разбился надвое. Транжирить бешеные деньги на какие-то ничтожные аксессуары типа наручных часов или запонок – и скупердяйничать в столовках, объедая там презренный плебс.
Свежие комментарии